Глава 2. Стерва.
Он не нарушит контракт. К такому решению в конечном счете приходит Гарри, стоя там, а Бэгмен бубнит о том о сем. Но это не значит, что он начнет прислушиваться. Видите ли, он может быть привязан к Кубку Огня на время действия контракта, но он не связан их глупыми выдуманными правилами. Черт возьми, они даже не смогут выгнать его из турнира, если он их нарушит. Все, что они могут сделать, это выставить ему дерьмовые оценки, погрозить ему пальцами и покачать головой.
В конце концов Гарри и его товарищам-чемпионам разрешают уйти, и вот так он оказывается пробирающимся по коридорам Хогвартса в сопровождении Седрика Диггори, идущего рядом с ним. Это странное чувство — снова вернуться сюда. Особенно учитывая то, что случилось с Хогвартсом в его первоначальной временной шкале. Но у него точно не было времени проливать по этому поводу слезы. Теперь, когда он вернулся, нужно было слишком многое сделать.
— Итак… Я думаю, в этом году мы будем соревноваться друг с другом.
Гарри переводит взгляд на Седрика, когда мальчик из Пуффендуя пытается быть дружелюбным. Насмешливо фыркнув, Гарри просто качает головой.
— Похоже на то.
Воспоминания об этом разговоре возвращаются к нему как раз в тот момент, когда Седрик наклоняется и толкает его локтем. Гарри напрягается, почти выхватывая палочку… но нет, это не атака, и ему нужно быстро приспособиться, если он хочет избежать каких-либо неприятных происшествий.
— Только между нами… как тебе это удалось?
Хех, даже сейчас, даже после того, как он и переодетый Барти Крауч-младший выложили им все… Седрик все еще думал, что каким-то образом пронес свое имя в Кубок Огня. Вздохнув, Гарри просто бросает на другого волшебника мрачный, удивленный взгляд.
— Я этого не делал. Меня ввели против моей воли. Но это не то, что ты поймешь, пока не выполнишь первое задание, Седрик.
Выражение красивого лица Пуффендуйца, честно говоря, довольно приятное. Замешательство и недоверие борются на его лице, пока он пытается решить, как он хочет ответить на слова Гарри. Конечно, у него никогда не было такого шанса, потому что мгновение спустя они доходят до конца коридора, где их пути расходятся. Гарри направляется к Гриффиндорской башне, даже не попрощавшись, оставляя Седрика смотреть ему вслед.
Тем не менее, этот разговор не был пустой тратой его времени. Разговор с Седриком был именно тем, что ему нужно было, чтобы вспомнить, что еще произошло сегодня вечером. А именно: как он попадет в засаду в тот момент, когда вернется в Гриффиндорскую башню. Излишне говорить, что у Гарри не было времени разбираться с домом, требующим его внимания. И, судя по тому, что он помнил, никто ему не поверил, когда он попытался сказать им, что не вписывал свое имя в этот чертов кубок.
Но их вера в него, так или иначе, в данный момент не имела значения. Гарри был здесь по расписанию, и он не собирался позволять ничему встать у него на пути. Он достает свою волшебную палочку, приближаясь к портрету Полной Дамы , и направляет ее на себя. Не говоря ни слова, он накладывает невероятно мощное заклинание разочарования, делая свою форму полностью невидимой.
Только тогда он подходит к Полной Даме на портрете. В данный момент она разговаривает с другой раскрашенной фигурой, которая рассказывает ей о суматохе в Большом зале, произошедшей ранее тем вечером. Переполох, который он технически вызвал.
— Чушь собачья.
Ни одна из нарисованных фигур, похоже, не узнает голос Гарри, поглощенные своим собственным разговором. Но, по крайней мере, Полная Дама все еще выполняет свою работу .Ее портрет распахивается, открывая вид на гостиную Гриффиндора за ней. А также множество волшебников и ведьм, одетых в красное и золотое, которые ждут внутри.
Десятки, если не сотни глаз смотрят туда, где стоит Гарри, но никто не видит его, когда он проскальзывает внутрь и дверь с портретом закрывается. Напряжение спадает, когда Гарри находится на полпути к лестнице, а один из близнецов Уизли успокаивает всех:
— Ложная тревога, ребята!
Комнату наполняют стоны, даже когда Гарри поднимается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, направляясь в свою спальню. Там он, не колеблясь, открывает свой сундук, достает Мантию-невидимку и метлу Молнию. Тем не менее, он на мгновение останавливается, когда его руки пробегают по Молнии. По его меркам путешествий во времени это старая метла, но он и по сей день с нежностью вспоминает о ней. Улыбка на мгновение мелькает на его невидимом лице, когда он начинает выпрямляться и…
— Гарри?
Напрягшись, Гарри выругался себе под нос. Серьёзно? Он позволил себе на секунду потерять ориентацию в ситуации и обнаружил, что попал в засаду. Хотя, когда он оборачивается и рассеивает чары разочарования, чтобы должным образом встретиться лицом к лицу с Роном Уизли. Он вынужден признать… все могло быть хуже, чем его лучший друг.
Рон моргает, глядя сначала на него, а затем на мантию-невидимку, все еще находящуюся в его руках. Исчезновение и повторное появление Гарри явно сбило мальчика с толку, хотя он быстро приходит в себя и нацепляет на лицо несколько натянутую улыбку.
— Значит, вот как ты это сделал? Это заклинание от разочарования? Наверно, оно было самым сильным из всех, кого я когда-либо видел.
…Теперь он тоже вспоминает, как проходил этот разговор. Он помнит, как это повлияет на их отношения до конца учебного года. По правде говоря… Рон Уизли был человеком, которому Гарри доверил бы свою жизнь. Он был стойким братом в борьбе со злом, с которым они сталкивались вместе. И не было почти никого, кого Гарри предпочел бы иметь за своей спиной.
Это все еще причиняло боль, даже учитывая смерть Рона. Но в тот момент у Гарри не было ни времени, ни эмоциональных возможностей общаться с Роном в этом возрасте.
— Я знаю, ты ревнуешь, Рон.
Глаза рыжеволосого при этих словах расширяются, но Гарри уже пробирается вперед. Он перебивает молодого волшебника прежде, чем Рон успевает заговорить.
— Я знаю, ты думаешь, что я поместил свое имя в Кубок Огня. Я знаю, ты злишься, что я не помог тебе поместить и твое. Не буду утруждать себя попытками убедить тебя, что это был не я. Однако я попрошу тебя вспомнить, что происходило на нашем первом, втором и третьем курсах. В первый год ты чуть не погиб, помогая мне пройти мимо шахматной доски, а профессор Квиррелл пытался меня убить. На втором курсе Локхарт уничтожил бы нас обоих, если бы не его неудачный выбор магического оружия. И я должен был спасти твою сестру от одержимости. На третьем курсе дементоры не один раз пытались высосать мою душу.
Качая головой, Гарри вздыхает.
— Тебе не должно быть так уж трудно смириться с тем, что кто-то снова пытается убить меня, Рон. К настоящему времени это в порядке вещей.
На мгновение Рон, похоже, теряет дар речи. Но… как Гарри и ожидал, он не готов услышать, как это излагается в терминах здравого смысла. Лицо его лучшего друга начинает искажаться от гнева, и он начинает рычать.
— Ты…!
Но Гарри прерывает его, положив руку ему на плечо и улыбнувшись.
— Я прощаю тебя за то, что ты был ревнивым придурком на данном этапе своей жизни, Рон. Я знаю, что в глубине души ты мой брат и всегда им будешь. Сейчас… Я должен идти. Скоро увидимся.
С этими словами он оставляет озадаченного Рона позади, выскальзывает обратно из спальни и спускается по лестнице в мантии-невидимке, скрывающей теперь и его, и метлу. Хотя, он не совсем все оставляет на волю случая. Очень незначительное заклинание Конфундуса он накладывает на Рона. Ничего такого, что обязательно будет контролировать его разум или что-то в этом роде. Все, что оно делает, — это отговаривает Рона рассказывать кому-либо о том, что Гарри ушел. Мальчик ляжет спать и, надеюсь, проведет некоторое время, размышляя о том, что сказал Гарри, и он никому не сообщит, что видел, как Гарри уходил со своей метлой и плащом.
Проскальнув мимо вечеринки, проходящей в гриффиндорской гостиной, Гарри требуется около десяти минут, чтобы выбраться из замка, учитывая его знание потайных ходов Хогвартса. Затем он садится на свою «Молнию» и улетает в ночь.
— х-Х-х-
В застоявшемся воздухе тюрьмы Азкабан царит тишина, если не считать случайного воя или крика. Однако в одной из камер некий заключенный отказывается доставить кому-либо такое удовольствие… во всяком случае, на данный момент. Сломленный разум Беллатрисы Лестрейндж — странная вещь. Иногда она будет выть вместе с лучшими или даже просто выть, чтобы быть воющей. Иногда она будет безумно кудахтать, хохоча во все горло в диком безумном веселье, казалось бы, ни над чем.
…А иногда, как сегодня вечером, она прижимается к задней стене своей камеры, подтянув ноги к груди, и не издает ни единого звука. Сильно дрожа, она не произносит ни слова и не издает ни звука своими потрескавшимися губами.
Ее дрожь становится только сильнее по мере того, как дементор дает знать о своем присутствии, медленно проплывая мимо. Она не привыкла к темным существам после стольких лет. Однако она чувствует мгновенный прилив удивления и гнева, когда этот дементор останавливается как вкопанный прямо перед ее камерой.
Это было несправедливо. У нее не осталось никаких счастливых воспоминаний, которые могли бы забрать эти существа. Обычно в этот момент они даже не обращали на нее внимания. Иногда, когда ее безумие достигало своего пика, у нее случайным образом появлялись счастливые воспоминания, но они всегда быстро отнимали их у нее. Однако прямо сейчас она мыслила настолько ясно, насколько это было возможно. Здесь не было никакого удовольствия, так почему же этот дементор скребет дно бочки?
Медленно, по мере того как ее дрожь становится все сильнее и сильнее, Беллатриса Лестрейндж поднимает голову, чтобы посмотреть, что, черт возьми, происходит. Только для того, чтобы застыть с широко раскрытыми от шока глазами при виде не одной, а ДВУХ фигур в плащах, стоящих снаружи ее камеры. Конечно, есть дементор, парящий над землей и угрожающе смотрящий на другого… другого, который не парит, другого, который вообще не дементор. Там стоит волшебник в капюшоне, черты его лица скрыты от нее.
Но, конечно, Беллатрисе не нужно видеть его лицо, чтобы сразу понять, кто это! Оторвавшись от стены, она ползет вперед, безумие сияет в ее широко раскрытых глазах, когда она безумно хихикает.
— М-милорд? П-правда? Ты наконец-то пришел за своим самым верным слугой после стольких лет?!
Это оказывается ошибкой. Ее внезапный прилив счастья заставляет дементора повернуть к ней голову, с его пустого «лица» доносится глухой сосущий звук, когда Беллатриса вскрикивает от нового ужаса и возобновившегося страха. И все же она не отстраняется. На самом деле, несмотря на то, что счастье высасывается из нее так быстро, как только возможно, она ползет вперед, ее руки тянутся к прутьям ее камеры.
Внезапно фигура в капюшоне направляет свою волшебную палочку в лицо Дементору и спокойно произносит заклинание.
— Экспекто патронум.
Беллатриса ожидает, что серебристая змея вырвется изо рта дементора и заставит его убежать, но этого не происходит. Вместо этого дементор начинает сильно трястись. Почти так же, как если бы он пытался убежать… но не мог. Из-под его изодранных черных плащей начинают пробиваться пылинки света. Для затуманенного зрения Беллатрикс серебряное свечение похоже на трещины.
Затем, с внезапным свистящим звуком, который заставляет Беллатрису Лестрейндж упасть обратно на задницу, дементор… взрывается. Втянутый в сверкающую яркую точку света на конце палочки фигуры в капюшоне, дементор, кажется, навсегда умирает, умирая более быстрой смертью, чем он заслуживал, но также и более быстрой смертью, чем Беллатриса считала возможной.
— …Как и следовало ожидать от милорда. Пожалуйста, Темный Лорд… пожалуйста, освободи своего верного слугу, чтобы я могла снова выполнить твою просьбу. Я буду…!
Именно тогда фигура в плаще откидывает капюшон и смотрит на нее, шокируя Беллатрису до глубины души. Это не Темный Лорд пришел за ней. Не ее дорогой лорд Волан-де-Морт. Нет, вместо этого глаза грязнокровки Лили Эванс уставились в лицо предателю крови Джеймсу Поттеру. Возможно, она никогда раньше не встречалась с Гарри Поттером, но Беллатриса все равно сразу узнает злейшего врага своего Лорда. Этот… это Гарри Джеймс Поттер.
Когда решетки перед ней исчезают, словно их никогда и не было, Беллатрикс возмущенно шипит, отползая назад при виде внезапно появившегося перед ней заклятого врага своего Лорда. На мгновение она пытается убежать… но потом вспоминает о себе. Она — орудие воли своего Темного Лорда…
Бросаясь вперед, Беллатриса воет, пытаясь напасть на мальчика Поттера одними голыми руками. Все идет примерно так, как и следовало ожидать, поскольку она внезапно застыла в воздухе из-за его удивительно мощной магии.
— Расслабься, Белла. Это займет всего мгновение.
Беллатриса вздрагивает. Его тон так сильно напоминает ей лорда Волан-де-Морта, что это причиняет боль. И не только это, но и то, что он называл ее Беллой. Могло ли это быть… мог ли Темный Лорд вселиться в своего злейшего врага, а затем прийти за ней?
— М-милорд? Это все-таки вы?
Но Гарри Поттер удивленно качает головой, подходя ближе, в одно мгновение убивая ее надежду.
— Нет, Белла. Том Риддл далеко отсюда и находится в слишком слабой форме, чтобы, помочь вам. Боюсь, вам придется довольствоваться мной.
Получив подтверждение, что это главный враг ее Хозяина, Беллатриса пытается сопротивляться, очень пытается. Она борется с магическим захватом в меру своих значительно уменьшившихся способностей. В конце концов, без палочки и после более чем десятилетнего угасания она ничего не может сделать, кроме как наблюдать, как мальчик Поттер подносит палочку к его собственному виску и медленно начинает извлекать воспоминание.
Нет… ни единого воспоминания. Как работает заклинание извлечения памяти? Вы извлекли воспоминание в виде серебристой нити, а затем поместили его в омут памяти. Но когда Гарри медленно отводит нить от виска, он вытаскивает не прядь воспоминаний, а постоянно растущую серебристую нить. Беллатриса в замешательстве и недоверии наблюдает, как молодой волшебник удаляет столько воспоминаний, что к концу процедуры его мозг должен умереть. Он извлек из своего виска столько, что хватило бы на чью-то жизнь.
Недоверие Беллатрисы превращается в зарождающийся ужас, когда он, наконец, заканчивает, только для того, чтобы направить на НЕЕ кончик своей палочки и массивный сгусток светящегося серебра.
— Ч-что ты делаешь?! Убери это от меня, глупый мальчишка!
Сверкая изумрудными глазами, он посмеивается над ее несчастьем, в очередной раз слишком сильно напоминая Беллатрисе ее Лорда.
— Извини, Белла, но, по твоим словам, это будет очень больно. Тем не менее, ты утверждаешь, что заслуживаешь этого, так что… здесь ничего не происходит.
Прежде чем она успевает даже начать анализировать это утверждение, может ли Гарри быть таким же сумасшедшим, как и она… он втыкает серебристый шарик прямо ей в лоб, заставляя воспоминания всплыть в ее сознании. Итак, Беллатриса Лестрейндж, старшая из сестер Блэк… помнит все.
